Большая крыса забралась на постель и покорно встала перед хозяйкой, скрестив передние лапки на груди. Хисвет дала ей соответствующие распоряжения, после чего, достав из стоявшей у нее за спиной шкатулки крошечные нож, точильный брусок и вилку в строенных ножнах, аккуратно привязала их крысе к поясу. Скви низко поклонился и соскочил вниз, к крысиному столу.
Мышелов с изумлением наблюдал за сценкой, но голова у него стала тяжелой, веки начали слипаться, словно он подпал под действие каких-то чар. По каюте задвигались неясные тени, иногда вдруг Скви становился ростом с Хисвет – а может, это Хисвет уменьшалась до размеров Скви. А потом и Мышелов сделался таким же маленьким, как Скви, и, бросившись под кровать, упал в какую-то дыру с покатым желобом, который вынес его не в трюм, полный вкуснейшего зерна в мешках и насыпью, а в чудное низкое пространство подземной столицы крыс, полутемной, освещенной лишь фосфором, где крысы в плащах и длинных платьях с капюшонами, скрывавшими их удлиненные морды, совершали таинственные перемещения, где за каждым углом гремели крысиные клинки я звенели крысиные монеты, где сладострастные девки-крысы, одетые в меха, плясали за деньги, где сновали крысы-шпионы и крысы-соглядатаи в масках, где каждая мохнатая тварь раболепно признавала господство сверхъестественно могущественного Совета Тринадцати, и где крыса-Мышелов бродил в поисках стройной крысы-принцессы по имени Хисвет из рода Хисвинов….
От своего обеденного сна Мышелов пробудился внезапно. С трудом собрав мысли, он подумал, что почему-то выпил гораздо больше, чем намеревался. Он увидел, что Скви уже вернулся к крысиному столику и стоит перед желтым кусочком мяса, положенным Фрикс на блюдо. Под любопытными взорами остальных крыс Скви одним махом вытащил из ножен нож и точильный брусок. Встряхнувшись как следует, Мышелов проснулся окончательно и проговорил:
– Ах, если б я был крысой, белая принцесса, чтобы иметь возможность подойти поближе, прислуживая вам!
Барышня Хисвет воскликнула:
– Вот это была бы награда! – и восторженно рассмеялась, демонстрируя, как показалось Мышелову, острый розовый язычок с голубым пятном и такой же расцветки небо. Затем, погрустнев, она продолжала: – Поосторожней с желаниями, они порой исполняются, – но тут же весело закончила: – Как бы там ни было, сказано весьма учтиво, о храбрый воин. Я должна вас отблагодарить. Фрикс, сядь сюда, справа от меня.
Мышелову было не видно, что между ними происходит: фигура Хисвет с капюшоном на плечах почти полностью закрывала от него Фрикс, однако веселые глазки служанки смотрели прямо на него через плечо ее госпожи и сверкали, словно черный шелк. Казалось, Хисвет что-то шепчет ей на ухо, шутливо тыкаясь в него губами.
Между тем в каюте послышалось тонюсенькое вжиканье – Скви начал быстро точить нож. Сидевший в дальнем конце стола Мышелов с трудом различал лапки крысы и едва заметное сверкание металла. Ему очень хотелось встать и получше разглядеть такое чудо – а может, заодно подсмотреть, чем там занимаются Хисвет и Фрикс, – однако его сковало сонное оцепенение, причиной которого было то ли вино, то ли слишком долгое ожидание чувственных утех, то ли просто магия.
Его заботило лишь одно – что Фафхрд выступит с еще более удачным комплиментом, настолько удачным, что Фрикс будет снова послана к нему. Но вскоре Мышелов увидел, что подбородок Северянина свесился ему на грудь, и вместе с серебристым вжиканьем до его ушей донеслось похрапывание друга.
Первой реакцией Мышелова было нехорошее облегчение. Со злорадством вспомнил он былые времена, когда ему доводилось резвиться с нежными и веселыми девушками под храп своего пьяного друга. Должно быть, Фафхрду все же удалось как-то незаметно нарезаться!
Фрикс подскочила и громко захихикала. Хисвет продолжала что-то шептать ей на ухо, а служанка, время от времени прыская от смеха, не спускала озорных глаз с Мышелова.
Со слабым щелчком Скви вложил точильный брусок в ножны, выхватил вилку, вонзил ее в покрытый желтым соусом кусочек мяса, который по размерам был для него, что добрый ломоть жаркого для человека, и ловко принялся орудовать ножом.
Получив от Хисвет легкий толчок, Фрикс наконец встала и начала обходить стол, не переставая улыбаться Мышелову.
Скви поднял вверх тонюсенький кусочек баранины на вилке, повертел его так и сяк, чтобы все успели разглядеть, и, поднеся к мордочке, принялся его обнюхивать.
Сквозь дрему Мышелов внезапно ощутил укол тревоги. Ему пришло в голову, что Фафхрду просто неоткуда было взять столько вина. К тому же последние два часа он все время находился на виду у Мышелова. Хотя, конечно, удары по голове порой дают о себе знать не сразу.
Но когда Фрикс остановилась подле Фафхрда, наклонилась и заглянула в его опущенное вниз лицо, Мышелов не ощутил ничего, кроме злобной ревности.
Внезапно, издав возмущенный и вместе с тем гневный писк, Скви поспешно взобрался на постель, все еще держа в лапках нож и вилку с нанизанным на нее кусочком баранины.
Из-под полуприкрытых век, которые наливались свинцом все сильнее и сильнее, Мышелов видел, как Скви, размахивая своими крошечными столовыми приборами и необычайно выразительно попискивая, объяснил Хисвет нечто драматичное, после чего с сердитым визгом поднес к ее губам кусочек баранины.
В этот миг Мышелов сквозь крысиные голоса услышал топот тяжелых шагов, приближающихся к каюте. Он хотел было обратить на них внимание Хисвет, но обнаружил, что губы и язык отказываются ему повиноваться.
Внезапно Фрикс, схватив Фафхрда за волосы, запрокинула его голову вверх. Челюсть Северянина отвисла, глаза закатились.
В каюту тихонько постучали – точно так же стучал камбузный мальчишка, принося очередную перемену блюд.
Хисвет и Фрикс обменялись молниеносными взглядами. Отпустив голову Фафхрда, служанка кинулась к двери, задвинула засов, заперла его на цепочку (окошечко было уже закрыто), и сразу же что-то тяжелое (судя по звуку, мужское плечо) глухо ударило в толстые доски.
Удары не прекращались, а вскоре стали значительно более увесистыми, словно в прогибавшуюся каждый раз дверь били запасным рангоутным деревом, как тараном.
До Мышелова, отчасти против его воли, наконец дошло: происходит нечто, требующее его вмешательства. Собравшись с силами, он попытался сбросить оцепенение и встать на ноги.
Однако оказалось, что он не может пошевелить даже пальцем. В сущности, он был в состоянии лишь держать глаза приоткрытыми и сквозь ресницы наблюдать за вихрем беззвучных действий Хисвет, Фрикс и крыс.
Фрикс придвинула сервировочный столик к трясущейся двери и начала нагромождать на него другие предметы меблировки.
Хисвет достала из-за кровати несколько темных длинных шкатулок и начала поочередно их открывать. Белые крысы стали проворно разбирать из них миниатюрное оружие из вороненой стали: мечи, копья и даже зловещего вида арбалеты и колчаны со стрелами. В результате они набрали гораздо больше оружия, чем им самим было надо. Скви быстро натянул на голову шлем с черным пером. Вокруг шкатулок копошилось ровно десять крыс – это Мышелов сосчитал точно.
В самой середине двери появилась трещина. Фрикс отскочила от нее к люку у правого борта и подняла крышку. Хисвет бросилась на пол и сунула голову в квадратную черную дыру.
В движениях обеих женщин было нечто неприятно-звериное. Быть может, дело было просто в тесноте каюты да низком потолке, однако Мышелову показалось, что двигаются они в основном на четвереньках.
Время от времени Фафхрд отрывал подбородок от груди, но голова его тут же падала назад, и он продолжал храпеть.
Хисвет вскочила на ноги и махнула десяти белым крысам. Ведомые Скви, они бросились к люку, раз-другой блеснула вороненая сталь, где-то звякнуло копье о меч, и в мгновение ока грызуны скрылись в трюме. Фрикс схватила какое-то черное одеяние из занавешенной ниши. Хисвет взяла ее за руку и, заставив девушку спуститься в люк первой, тут же последовала за ней. Прежде чем опустить крышку, она в последний раз осмотрела каюту. Когда ее красноватые глаза остановились на миг на Мышелове, ему показалось, будто лоб и щеки девушки покрыты шелковистой белой шерстью, однако это могло объясняться тем, что сквозь ресницы он видел все расплывчато, а также ее собственными волосами, в беспорядке прилипшими к лицу.